Пять дней после катастрофы

Буря, разрушившая город в конце августа, затопила кварталы до самых чердаков и превратила улицы в вязкие каналы, где крики о помощи тонули под ревом ветра. За два дня система оповещения трещала по швам, чиновники спорили о маршрутах эвакуации, а подъезды лечебниц заполнялись растерянными людьми, надеявшимися переждать катастрофу. В одной из таких лечебниц устаревшие генераторы сдались первыми. Лифты остановились между этажами, кондиционеры выдохнули горячий воздух, лекарства испортились под влажной жарой. Медсестры таскали воду ведрами, врачи наощупь ставили капельницы при свете фонарей, но с каждой минутой запасы кислорода таяли, а лодки спасателей проходили мимо, сосредоточившись на жилых массивах. Когда вода наконец стала спадать, храмовое крыло больницы наполнилось сладковатым запахом. Сорок пять тел лежали в полумраке, обернутые простынями, и никто не мог точно объяснить, почему за их жизнь не сражались до конца.

Спустя несколько недель после трагедии опытного следователя вызывают к прокурору, чтобы он нашёл ответы, от которых отказываются статистика и официальные отчёты. Детектив начинает с банков питания кислорода, допрашивает усталых санитаров, сопоставляет время отключения генераторов с журналом поступлений пациентов. Каждый протокол открывает новую цепочку ошибок. В архивах корпусов он находит записку дежурной медсестры, где дрожащей рукой выведено: «Мы делали всё, что могли, но приказ пришёл сверху». Расследование превращается в лабиринт, где граница между сочувствием и преступной халатностью стирается, а каждый свидетель пытается оправдать выбор, сделанный в безысходной темноте.